Четыре способа знания — Ларри Крабб

В своих попытках определить, как нам оценивать идеи консультации, нам, пожалуй, надо начать с рассмотрения вопроса о том, как мы вообще приходим к мнению о чем бы то ни было. Философы определили четыре пути познания: интуиция, разум, опыт и откровение. Чтобы показать, что без структуры и основы откровения три остальных способа неизбежно приведут нас к таким концепциям, которые не могут быть руководящими для консультанта, я лишь вкратце скажу о всех этих способах (при подробном изложении пришлось бы писать несколько томов).

Интуиция

Когда кто-то говорит, что он «просто знает», что определенная позиция истинна, мы говорим, что этот человек руководствуется интуицией. Некоторые идеи поражают нас своей очевидной точностью. Чтобы убедиться в истинности такой идеи, не нужно, как кажется, никаких доказательств или здравого смысла. Интуиция — это тот путь к знанию, который в качестве обоснования требует только субъективной определённости, а не рациональных или исчерпывающих доказательств.

Корни интуиции кроются в целом комплексе причин. Жан Кальвин придерживался мнения о том, что есть определенные концепции, которые являются неустановленными данными и которые каждый человек воспринимает как часть своей собственной способности, дарованной ему Богом. Другие считают, что интуиция — не более чем результат многолетнего опыта и размышлений, которые в момент принятия решения соединяются вместе. Но как бы то ни было, интуиция — это процесс, при котором в сознании отдельного человека некая идея появляется и становится для него несомненной в первую очередь в результате действия каких-то внутренних, а не внешних источников.

Консультанты полагаются на интуицию в тех случаях, когда решают какую-то проблему, не разработав предварительного плана, надеясь, что в процессе работы с клиентом у них появится «ощущение» того, в каком направлении им надо идти. Я подозреваю, что значительная часть тех, кто трудится в области профессиональной терапии (и огромная часть тех, кто трудится в области христианской консультации), следует настолько неясной и общей теории, что во многих случаях консультативной или клинической практики полагаться приходится именно на интуицию.

Полагаться слишком часто на интуицию не следует. Объясню, почему. Если тот субъект, о котором мы хотим знать, представляет из себя нечто такое, что не соответствует никаким образцам и поэтому совершенно непредсказуемо, лучшее, что мы можем сделать, — это положиться на интуитивное предчувствие того, что с нами произойдет.

Однако субъектом для консультантов является человек. В то время как в людях остается много неизвестного и потому непредсказуемого, существуют определенные принципы, которые описывают, как живут люди. И мы можем некоторые из них распознать. Люди ничего не делают чисто «случайно». Стремление показать себя или проявление панических чувств в определенных ситуациях не происходит спонтанно, без определенной причины и предыстории. Люди предпочитают думать, чувствовать и действовать так, как они понимают и систематизируют ситуацию, хотя бы отчасти. Поэтому в своей работе с ними мы можем пойти дальше интуиции (отдавая ей тем не менее должное).

Разум

Многие считают, что сознание — это центр личности, та особенность, которая отделяет человека от животного. Аристотель считал, что наше сознание способно проложить мост между естественным и сверхъестественным. Фома Аквинский утверждал, что классическая католическая идея, которая ввергла человека в грех, не затронула его сознания. Он считал, что наша способность думать не страдает, несмотря на нашу греховность. Исходя из этого, он выдвинул идею естественного богословия — пути к Богу через человеческий разум.

По мере того как знания росли, сознание все больше и больше стало цениться в качестве главного инструмента раскрытия всего того, что человек хотел знать, независимо от того, касалось ли это Бога, природы или самого человека. Такое восхваление сознания привело к возникновению того, что мы называем рационализмом, — верой в то, что разум сам, без посторонней помощи, способен понять все истинное.

Необходимо делать различие между рационализмом и более скромным применением разума. Никто, кроме мистиков, не хочет принимать какую-то идею за истину, если она оказывается в корне неразумной. И опять же, только мистики стремятся понять, что есть истина, не полагаясь при этом на свое сознание. В формировании наших убеждений разум занимает должное место.

Но рационалисты идут еще дальше. Ничему другому, кроме разума, они не отдают должного. Вместо того чтобы здраво понять все то, что вокруг них происходит, они требуют, чтобы все данные вписывались в их логическую структуру, в противном случае они их просто отвергают. Они категорически против идеи о том, что всякая модель понимания должна иметь и некоторые слабые места.

Рационализм, если ему следовать до конца, быстро приводит к большим проблемам. Что нужно делать, если два оппонента спорят и защищают свои идеи, называя их разумными? Глупо утверждать, что моя идея правильная только потому, что я так думаю, тогда как вы думаете, что ваша идея правильная. Единственным арбитром, способным разрешить этот спор, является разум, здравый смысл. Но вот мы оба утверждаем, что разум на стороне каждого из нас. В конце концов, чтобы отстоять свою точку зрения, самое лучшее, что я могу сделать, — это заявить, что мое сознание работает лучше, чем ваше, и понадеяться, что когда-нибудь вы поумнеете достаточно для того, чтобы признать мои идеи здравыми.

Я полагаю, что сознание просто не выполняет роли окончательного арбитра. Люди по-разному смотрят на то, что является разумным. Иногда люди, «чувствуя» то, что им ближе, противостоят здравым аргументам. Всякий, кто пытался выиграть в эмоциональном споре, едва вооружившись здравым смыслом, мог убедиться в неадекватности своего оружия. В большей степени этот принцип применим к формированию идей и убеждений, чем к логике.

Опыт

Другой популярный путь к знанию подразумевает то, что опыт — лучший учитель. Интуиция чисто субъективна, рационализм приводит к непримиримым расхождениям во мнениях. Нам нужен авторитет, который мог бы управлять нашими чувствами и мыслями, и поэтому находился бы вне наших чувств и мыслей. Эмпиризм — это философия познания, которая предполагает, что необходимый авторитет может исходить только от данных, которые можно наблюдать и каким-либо образом измерять.

Всякий раз, когда кто-то заявляет, что его идея истинна, эмпирик восклицает: «Докажите это! Где ваши доказательства?». Например, если семейный консультант утверждает, что родители должны шлепать своих детей за непослушание, эмпирик просит его предъявить данные, показывающие, что дети, которых шлепали, ведут себя лучше, чем дети, которых не шлепали.

«Мне кажется, что так нужно поступать», — говорит приверженец интуиции.

«В этом есть смысл», — говорит рационалист. — «Есть здравый смысл в том, что, если кого-то наказать за проступок, он потом реже будет этот проступок совершать».

«Библия говорит нам о необходимости наказывать, чтобы исправлять», — скажет на это христианин.

Эмпирика ни один из этих ответов не устроит. Пока он не увидит результатов исследований, которые доказали бы, что физическое наказание приводит к желаемым результатам, а отсутствие физического наказания к таковым результатам не приводит, он будет считать данный вопрос открытым.

Надо отметить, что большинство людей в той или иной степени постоянно придерживается такого принципа. Свидетельства, в которых звучит что-то типа «Я поступил так-то и так-то, и это подействовало», убеждают нас в необходимости делать пробные шаги. Политики выступают против мер, которые до них пытались делать и которые не удались. Доказательствами «проверенных» методов служат предыдущие результаты.

Я помню, как один уважаемый христианский руководитель ответил на вопрос о том, откуда он черпает силы для своего служения: «За свою способность нести служение я благодарен пятидесяти годам служения, в течение которых я хотя бы один час в день проводил в молитве и чтении Библии». Из этих слов многие сделали вывод, что, если подобным образом проводить каждый день один час за каким-то делом, от этого возрастут способности. Данный аргумент носит эмпирический характер: он утверждает подход к какому-то вопросу через практический опыт.

У эмпиризма, однако, есть и свои недостатки. Во-первых, самое большее, на что способен эмпирик, — это собирать данные и делать обобщения. Он может сказать только о том, что есть, но не может сказать о том, что должно быть. Эмпиризм никогда не служит принципам моральной истины. Главной областью эмпирика является описание, но не предписание.

Во-вторых, эмпирик никогда не может сказать о чем-то уверенно. Самое большее, что он может сделать, — это привести данные наблюдений и исследований, которые подтверждают определенную гипотезу о том, как все происходит (и такие заявления ценны для того, чтобы христиане учились). Но никто из них не сделает ясных выводов по всем данным или по всем возможным данным. Хотя я никогда не видел, чтобы воды реки разделились, оставив посередине сухой путь, я не могу сказать, что этого не происходило или не могло произойти. Я только могу сказать, что я (как и многие другие) просто не видел такого. Эмпиризм может располагать фактами, но не может утверждать что-то с уверенностью. Иными словами, эмпиризм может служить прагматической основой действий («Я думаю, что мне надо поискать мост, чтобы перейти на тот берег реки, а не молиться о том, чтобы воды реки разошлись»), но не может провозгласить истинность в конечной форме (например, «есть Бог, Который может разделить воды реки, когда захочет сделать это»).

В-третьих, эмпиризм смотрит на то, что можно видеть. Поддающиеся наблюдению данные формируют весь базис эмпиризма, и это резко ограничивает темы разговоров для эмпириков. Многие важные реальные явления нельзя свести к видимому: любовь, смысл, радость, гнев, справедливость — вот лишь немногие из них. Когда эмпирик пытается изучать такую реальность, ему приходится определять ее в свете своих поддающихся исследованиям данных. Но в этом процессе он вдруг обнаруживает, что сама реальность, о которой он говорит, ускользает от него. Вряд ли кто из нас может измерить любовь мужа к своей жене только лишь данными о том, как часто он ее целует или как часто говорит ей комплименты. Эмпирики, которые берутся изучать неосязаемый мир, обычно сводят свою работу к исследованию элементов, не имеющих особого значения и интересных разве что для издателей журналов.

Наши усилия решить, что является истиной, могут привести к большим разочарованиям. Должны ли христиане ради разрешения своих сложных проблем прибегать к помощи терапии возврата к переживаниям прошлого? Как нам ответить на этот вопрос?

Интуиция требует, чтобы мы ждали появления внутренней уверенности в себе. Но сколько раз люди «уверенно» шли в неверном направлении. Рационализм призывает нас обо всем хорошо подумать или положиться на мнение более квалифицированных мыслителей, а не на наше собственное. Но даже самые лучшие мыслители думают по-разному. Эмпиризм призывает нас смотреть на результаты: помогала ли в прошлом данная терапия людям, находящимся в депрессии? Но данные только вводят в растерянность. Каждая система консультаций может привести к впечатляющим результатам. Более того, в практике каждой системы можно вспомнить множество ужасных случаев, когда система приносила только вред. И даже если имеют место положительные результаты, то положительны ли они в моральном аспекте? Эмпиризм нам не может ответить на этот вопрос.

Если нам надо обрести такую позицию, в которой мы чувствовали бы себя уверенно, нам нужны способы знания ответов на важные вопросы, отличные от интуиции, рационализма и эмпиризма. И существует еще одна возможность — откровение...

Детальнее читайте в продолжении книги Ларри Крабба «Как понимать людей».

Доктор Ларри Крабб – известный ученый, профессор Христианского университета Колорадо, где в течение семи лет возглавлял факультет библейского консультирования. В 1970 г. защитил докторский диплом по клинической психологии в Иллинойском университете. В течение 10 лет работал практикующим психологом во Флориде, затем получил степень магистра в области библейского консультирования. Часто выступает на конференциях по вопросам христианской психологии. Автор многих известных книг, среди которых «Созидание брака», «Мужчина и женщина», «Поиски Бога» и другие. Ларри Крабб с женой Рэйчел живет в Колорадо.