Вызов постмодернизма

Идеология модернизма претендовала на обладание единственной рациональной истиной и потому воспринимала религиозное мировоззрение как враждебное. Крушение модернизма было крушением претензии на обладание однозначной рациональной истиной. Религия стала восприниматься как мировоззрение и опыт, обладающий такими же правами на истину, как и модерная наука. Крушение кумиров модерна в принципе позволяло свободно развиваться христианству как религии любви.

Элита эпохи постмодерна свободна от враждебных религии предрассудков эпохи модерна. Однако она подвергается искушению идеологией постмодернизма. Замечу, что нужно различать эпоху постмодерна как информационное общество и идеологию постмодернизма как навязываемые обществу левацкие идеи. Опасность для религии происходит не от эпохи — она благоприятна для миссионерства и принятия религии. Опасность происходит от идеологии постмодернизма. Основные черты идеологии постмодернизма так же враждебны христианству, как и идеология модернизма, но с противоположными акцентами.

Модернизм претендовал на истину и отрицал претензии религии на истину, а постмодернизм отрицает всякую истину и возможность истины вообще. Постмодернисты отвергают христианство на тех же основаниях, на каких они отвергают модернизм с его научным рационализмом. Христиане и модернисты верят в истину, хотя по-разному ее представляют. Постмодернисты вообще не верят, что возможна хоть какая-то истина.

Остается загадкой, что окажется более терпимым к христианству — модернизм или постмодернизм. Сегодня постмодернизм молод агрессивен — как модернизм во времена Французской революции. Может со временем постмодернизм поостынет в своей борьбе с религией — как остыл в основном модернизм после всплеска Французской революции.

Постмодернизм в архитектуре. «Танцующий дом» в стиле деконструктивизма, архитектор Владо Милунич, Прага, Чехия.

Модернизм напоминает строительство Вавилонской башни, а постмодернизм — какофонию голосов после смешения языков.

• Идеология модерна проповедовала рационализм, постмодерна — волюнтаризм.
• Идеология модерна проповедовала светскую мораль, постмодерна — полный моральный релятивизм.
• Идеология модерна проповедовала построение светского правового государства и открытого гражданского общества, постмодерна — оправдывает произвольное социальное конструирование.
• Идеология модерна проповедовала светскую европейскую культуру, постмодерна — коллаж всяческих культур.
• Идеология модерна проповедовала необходимость построения единого мирового порядка, постмодерна — оправдывает борьбу цивилизаций, религий, наций, этносов. Существование универсального человечества отрицается. Считается, что идея универсального человечества порождает насилие над свободными индивидами.
• Идеология модерна предполагала, что объективная реальность есть и ее можно познавать и нужно улучшать. Идеология постмодерна проповедует, что объективная реальность иррациональна, недоступна нашему познанию и улучшить ее нельзя. Можно только играть с этой неизвестной действительностью. Реальность считается социальным изобретением.

Мишель Фуко пишет, что «мир», «свобода», «право» — это иллюзии, навязанные господствующими классами.

Модернисты верят в определенность, постмодернисты — в неопределенность.
Модернисты верят в план, постмодернисты — в свободу и случай.
Модернисты культивируют порядок, постмодернисты — анархию.
Модернисты предпочитают типичное и универсальное, постмодернисты — мутантное, смесь всего и вся.

Модернисты ищут истинного слова, постмодернисты предпочитают молчание, отвергают и смысл, и Слово. Отрицается язык как система, навязывающая нормы значений. Язык нужно преодолевать и разрушать. Вся эта идеология постмодернизма является левацким анархистским движением с одной стороны, с другой — настроением общественного сознания.

Постмодернизм — это разум, сошедший с ума. И если раньше перед христианами стояла только одна задача: убедить разум поверить, то теперь их две, потому что сперва нужно убедить разум вернуться к самому себе. Но можно этого и не делать. Можно показать, что «сумасшедший» разум постмодерниста не знает ничего такого, чего бы давно не было известно христианам.

Постмодернизм в искусстве. «Смерть Конфетти», арт-инсталляция американского художника TYPOE.

Постмодернизм утверждает, что разум не дает окончательного истинного знания? Нет проблем, христиане это всегда знали.
Все человеческие знания относительны? Христиане это и так всегда утверждали.
Все теологические системы несовершенны? Христиане это знали, и потому говорили об истинности Писания.

Человек не может постичь истины и потому обречен вечно блуждать среди своих мнений, предпочтений, симулякров, желаний и иллюзий? Христианские теологи всегда это знали и потому постоянно говорили о необходимости веры.

Всякая мораль относительна? Христиане и с этим согласны. Поэтому считают, что надо жить не по нормам человеческой морали, — а по заповедям Бога.

По Божьим заповедям жить сегодня невозможно? Мы, христиане, это знали и вчера, и сегодня. И потому всякий раз говорим о необходимости благодати. Что невозможно человеку, то возможно Богу.

Претензии христиан неполиткорректны? Христиане это всегда знали. Потому что, благовествуя мир, мы говорим и о мече, который уготован Богом для тех, кто не принимает мир.

Человек находится в трагическом положении незнания, беззащитности и безопорности? Но об этом всегда говорила нам Библия. Человек — раб желаний и жертва насилия, царящего в обществе? Ничего нового, об этом множество раз говорится в Библии. Человек сам не может выйти из рабства желаний? И об этом говорится в Библии. Человек — хрупкое существо, не могущее пережить без ущерба стихию насилия? И это — библейская истина.

Человек бессилен перед общественным насилием и не может даже осмыслить собственный опыт  как жертвы судьбы или случая? Конечно — бессилен, конечно — не может. Христиане это всегда знали. Если Бог не просветит, человек не поймет, в чем смысл его страданий от всяческого насилия.

Человек живет в плену собственных рассказов? Христиане это всегда знали. Как знали и то, что только Бог может дать человеку знание большее, чем все человеческие нарративы.

Человек обречен на устремление выйти за свои пределы, за пределы желаний, наративов, насилия? Христиане всегда знали о таком устремлении, как и о том, что само по себе оно — благо, но может превращаться у людей во зло.

Человек не может сам по себе выйти за названные пределы? Христиане это всегда знали. Только Бог может вывести человека за пределы его маленького горизонта, за пределы тумана его желаний, за пределы облака человеческих фантазий, за пределы человеческого страха перед насилием.

Человек злой и плохой, аморальный и беспринципный, похожий на животное и даже хуже животных? Христиане это всегда знали. Одна из библейских истин — знание о падшести человека, о его извращенности злом.

Каждый человек — извращенец и изувер, который любуется злом? Христиане это всегда знали. Грехопадение не сегодня произошло. И не во времена постмодерна были Содом и Гоморра, где грех был не только терпим, но и поощряем.

Христиане со всей серьезностью должны понять: нет ничего нового под луной. Это все уже было. И яд постмодернизма — это тот же яд, который был всегда в сосуде человеческого сердца. И ситуация, которая есть сегодня, во времена постмодерна — та же самая, которая была во времена Христа, во времена Лютера и во времена Барта. Мир по существу есть мир постмодернистский настолько, насколько он во зле лежит. И обратить мир к христианству всегда было безмерно трудно. Этот постмодернистский ответ услышал апостол Павел на Ареопаге — «Тебя мы послушаем в другой раз». Его бы сегодня прервали немного ранее, а может даже в самом начале его проповеди. Но прервали бы потому, что мир всегда не хочет слышать не только о воскресшем Христе, но и об истинном Боге. Мы слишком увлеклись спекуляциями на темы готовности античного мира к принятию христианства. И не желаем видеть, что к христианству тот мир был так же не готов, как и сегодняшний постмодерный мир. И христианство не завоевало мир в теоретической дискуссии с философами. Но Бог совершил невозможное по человеческим меркам чудо. И продолжает его совершать при каждом новом покаянии всякого человека.

Итак, наше дело — свидетельствовать, что христианство знает все так называемые истины постмодернизма о человеке и его ситуации, но тем не менее настаивает на существовании Бога, на существовании абсолютных норм добра и зла, справедливости и несправедливости, красоты и безобразия, благодати и «прелести»¹. Христианство знает, что все это есть, несмотря на то, что мир и человек погрязли во зле полностью и кажется, что погрязли безнадежно.

Постмодернизм в архитектуре. Скандальная «перевернутая церковь» Device to Root out Evil или «Устройство для искоренения зла», архитектор Денис Оппенгейм, Ванкувер, Канада.

Христианин не должен перед лицом постмодерниста доказывать истинность христианства как истинность тех или иных положений или норм. Христианин должен забыть о всех спорах касательно истины и мнений, абсолютизма и релятивизма. Христианин должен говорить только о фактах. Я лично знаю, что Бог есть. Ошибочно сказать: я знаю, что теория о существовании Бога истинна. Все теории неверны. Они не все ложны, но все недостаточны. Пусть постмодернист получит от нас признание в относительности всякого знания как теории, как системы суждений, как высказывания. Но помимо всех утверждений и отрицаний, в говорении благовестия и пения, в молчании молитвы и созерцания я знаю, что Бог есть. Я просто переживаю тот факт, что Он есть. Итак, знание Бога — не теоретично, оно — фактично. И потому это знание Бога не может быть разрушено при отказе от всех теорий.

Я также просто переживаю тот факт, что есть различие между добром и злом. Это различие есть не как теоретическое положение. Оно есть как факт. Это различие — онтологическое. Различие между добром и злом переживается мною как реальность — и потому оно объективно, потому оно не мною придумано. Хулиган бьет старушку на улице — и я переживаю тот факт, что это — зло. Не нужно теорий, не нужно суждений и доказательств. Я не провожу у себя в душе (в сознании) различия между добром и злом в тот миг, когда я увидел это избиение. Зло уже дано как зло. И значит — не всё в мире относительно.

Теории — да, они относительны. Но факты — нет, они объективны. Христианин держится за факты. Существование Бога, меня, мира, добра, красоты, справедливости — все это факты. Существование зла, безобразия, несправедливости — тоже факт. Но несуществование Бога, меня, мира — это не факт, это теория. Пустая и глупая, известная уже пять тысяч лет, потому что впервые эту теорию выдумали в Индии. Даже существование истины — факт, так же как существование лжи, иллюзий, ошибок и симулякров — тоже факт.

Но еще раз напомню: нам важно не доказать факт существования истины или красоты. Нам важно доказать факт существования Бога, мира, меня, а также доказать факт существования различий между красотой и безобразием, истиной и ложью, справедливостью и несправедливостью.

Но разве мы доказываем факт? Отнюдь, факт застает нас, чаще всего неожиданно, вторгаясь на нашу собственную территорию. Мир есть, потому что он вторгается в наше существование — и мы не свободны отвернуться от фактичности мира, мы переживаем его давление. И Бог как факт приходит к нам. Это и называется откровением, религиозным озарением, мистической верой, обращением и многими другими весьма относительными словами, которые, однако, говорят об абсолютном факте. Факте того, что Бог пришел ко мне и Он был не такой, как мы Его себе придумывали. Мир точно существует потому, что его фактичность отличается от наших снов.

Бог точно существует потому, что Его фактичность отличается от наших фантазий.

Но узнать о Боге как о факте можно, только имея религиозный опыт. А потому постмодернисту мы можем свидетельствовать, что мы знаем все так называемые постмодернистские истины, в них нет ничего нового. Они давно есть в учебниках по теологии и о них свидетельствует Писание. Но Бог как Факт позволяет нам иметь единственное, несокрушимое и абсолютное основание для наших знаний, ценностей, норм нашей морали и религиозного служения. И это основание — сам Бог. Другого основания мы не имеем.

Мы не опираемся на теории. Мы не опираемся на теологические системы и нарративы. Мы не опираемся на наш опыт. Мы можем быть христианами только потому, что Бог несет нас в Своих ладонях. И эти ладони, то есть Он Сам — это и есть наша единственная опора. И это та же самая опора, которая была у Иова.

И сегодня мы не должны поддаться искушению придавать первейшее значение спорам об особенностях ситуации с истиной, справедливостью, промыслом, судьбой. Если мы начнем теоретизировать об особенностях наших теорий в условиях постмодерна или даже о таких важных вещах как истина или справедливость, — мы попадем в то же искушение, в которое впали друзья Иова. Христиане сегодня в современном мире — как Иов на гноище. И опоры нет. И теории все ложны. Только Бог как Факт, только Его ладони, только наша вера — Ему.

Как это все объяснить постмодернисту? Трудно, но мы должны попытаться. Мы должны свидетельствовать честно и открыто об особенностях нашего положения. Не скрывая того, что мы — на гноище, что мы — вне града. Свидетельствовать, не пряча наших ран и признавая свою немощь. Важно, чтобы у постмодерниста была возможность нас понять. Если он поймет нас в нашей подлинности, в нашей трагической фактичности, он может нами заинтересоваться. Вернее — мы, наше положение и наше свидетельство, наш опыт и наша трагедия — могут его «зацепить». Заставить остановиться. И очнуться от проповеди своей маленькой постмодерной правды. И открыться тому Богу, который держит нас в Своих ладонях. Если он поймет нас, почувствует нашу трагедию, он может ощутить эти ладони Бога. А потом и узреть, что сам он тоже в этих ладонях — настолько, насколько он сам существует. И он может увидеть, что весь его релятивизм и аморальность — гнусны и недостойны присутствовать рядом с этими ладонями Бога.

В общем, сопереживание — вот что нужно, чтобы обратить постмодерниста. Не доказательства и новые теории, а ситуация сопереживания — его — Вам. И потому — вовлекайте их в свою жизнь, рассказывайте о своих трагедиях, свидетельствуйте о трудностях христианской жизни — не ради их обращения, а ради появления у них сопереживания Вам. А там уже пусть будет так, как захочет Бог. Потому что в конце концов обратить атеиста-постмодерниста может только Бог.

¹«Прелесть» (от ст.-слав. — ложь, обман) — искушение.

По материалам: http://www.religion.in.ua/main/bogoslovya/12435-publichnyj-disput-s-ateistami-glavnye-aspekty-teorii-i-praktiki.html