"Если бы сейчас меня вернуть в Дебальцево..." - Алексей Федченко

Я вздрагивал каждый раз, когда где-то рядом взрывался снаряд, потому как звон был такой, что резал по ушам. Но я видел людей, детей в том числе, которые уже не вздрагивали, и не потому, что они привыкли к взрывам, а потому, что это уже очень глубокая травма! Сначала можно подумать: какие смелые люди и какой несмелые я. Но эти люди вздрагивают, когда закрывают глаза, они не могут спать.

Сколько же времени над понадобится на лечение этих людей! Потому - это только начало беды, беду мы ещё выгребать будем. И нам нужно готовиться к тому, чтобы её принять и с ней справиться. Важно, чтобы Украина не перегорела, не было так называемого профессионального выгорания как волонтёра, как того, кто творит добро. Вот этого всего мы должны не допустить, мы должны сохранить себя.

Евангельско-протестантские церкви Украины собрались ещё в мае прошлого года, тогда мы только начали заниматься эвакуацией вывезли первый детский дом из Славянска. С того всё и началось.

Потом нам звонили люди, спрашивали, можем ли мы им помочь. И мы начали вывозить детские дома, дома семейного типа, приёмные семьи, а позже и всех подряд. За этот период мы вывезли больше 50 тысяч людей из зоны АТО.

Дальше начался вопрос поселения. Одна из первых баз, расчитанная на 250 людей, заполнилась на 270. Мы начали размещать людей по Украине, начали партнёрство с другими церквями. А для того, чтобы нам лучше координировать свою работу, разработали такую платформу, которая поможет координировать наши действия. Сделали сайт и дали этой платформе название: "Спасём Украину". Сейчас я являюсь координатором этой платформы.

В середине лета начали новый этап в Славянске - возвращение людей и отстройку повреждённого жилья. Дома отстраивали люди из Западной Украины, и их там очень много. Там можно было увидеть много волонтёров, которым говорили "вы - бандеровцы", а они на это просто улыбались. И дела этих волонтёров показывают, что они бросили свои семьи и приехали, чтобы помогать, а кто-то бросил свои семьи и приехал, чтобы грабить. Сегодня у нас есть безграничное количество перевалочных баз, есть места компактного поселения, приходит очень много гуманитарной помощи. Собрано более 3 тысяч тонн только продуктов - это просто банки с салом, мясом, разногно рода консервации, крупы и так далее. Это то, что собрал и передал обычный народ.

Потом мы начали помогать Донбассу в широком смысле этого слова: это и Луганская, и Донецкая области. Кроме эвакуации начали завозить продукты, когда их начало не хватать. Позже открыли социальные столовые. Сейчас у нас близко 60 столовых, которые работают на оккупированной территории. В основном их мы открывали в наших домах молитвы. Сначала были очень сильные "наезды" со стороны "ЛНР", особенно казаков. Они говорили, что тут не будет ваших церквей, тут не будет сект, и что тут будет единая Православная церковь Московского патриархата.

Когда была оккупация Славянска, 30 мая, это как раз была Троица, сепаратисты забрали четырёх наших священников. Потом они просили за них выкур, ещё позже мы поставили их в обмен, то есть очень долго боролись за то, чтобы их уволили. Но когда Славянск был освобождён, их нигде не нашли. Были разговоры, что их забрали с собой. Позже оказалось, что их давно убили и закопали в братской могиле.

Сделали эксгумацию тел и анализы ДНК - идентифицировали. Это были четверо молодых ни в чём не повинных ребят, у которых были семьи, дети. Около двух месяцев назад одному из родителей этих священников позвонил какой-то мужчина и рассказал, что он из числа тех шести людей, бравших участие в похищении наших ребят. Он рассказал, что наших священников убили в день похищения. Сначала их били, пытали, но они умерли как мужики - молились и пели. Потом их расстреляли, бросили в яму и всех подожгли. Когда отец спросил у этого человека, зачем он всё это рассказывает, тот ответил, что хочет выкуп за то, что отдаст двух из похитителей. Из шести уже двух нет в живих, один пропал, он сам - четвёртый и ещё двух, живущих в Москве, готов выдать. Понятно, что никакого выкупа никто не давал и мести не делал. Единственное, о чём спросил ещё отец - это мотивы убийства. На что услышал в ответ, что было указание от другой религиозной силы - деморализировать церковь. На другой день после похищения тех ребят обстреляли и подожгли бизнес людей, которые были членами нашей церкви.

Мы можем освободить территорию, но самое главное - нам необходимо освободить разум людей от злобы и сепаратизма. Я не скажу, что на Донбассе так много сепаратистов, а в центральной Украине их меньше. Потому что я встречал очень много людей тут, которые говорят: "Вот они к нам приехали, вот они не так работают, вот они не так себя ведут...", - и так далее, а это тоже называется сепаратизм - разделение на своих и чужих.

И люди по всей стране должны понять, что разные силы хотят нас разделить между собой, мы должны это контролировать и не допускать в свои сердца и в свой разум этого разделения, а можно этого достичь только тогда, если мы будем притрагиваться к боли других людей. Если я притрагиваюсь к боли ребёнка, когда вытираю ему слезы, тогда мне всё равно, какой он масти. Нам нужно почувствовать, почему сегодня Донбасс такой, почему там другое поведение у людей. А потому, что 20 лет нашей независимости мы на это не обращали внимание. И на западной Украине люди были более приспособлены или готовы встретить эти изменения и принять независимость. в центральной части были менее готовы, а на востоке - вообще не готовы. Почему? Потому что это была определённая идеология, которая держалаи в рабстве. Мы жили в социалистическом строю, но на Донбассе он остался и сейчас. И люди там должны понять, что они сами должны брать за себя ответственность. Сейчас мы живём на рынке услуг и каждый из нас имеет возможность развиваться так, как он хочет. Но людям на востоке никто не говорил об этом.

И если мы сегодня как нация внесём новую систему, то есть новые ценности - мы сможем жить по-другому. Но у нас сейчас из хаоса делается хаос, из беспорядка - беспорядок. Из неграмотности делаем неграмотность. Мы повторяем одно и то же по кругу. Но это всё уже не сработало вчера, в это нет будущего. Сейчас все должны приложить максимум усилий, чтобы предложить народ совсем другой вкус. Вкус доброго, вкус любви, вкус милосердия, и народ к этому готов. Потому что сегодня в Украине происходит нонсенс: люди сгруппировались. Кто сегодня одел и накормил армию? Кто дал людям жильё и тепло? Волонтёры! Украина показала: мы - самодостаточные! Но сейчас война, а в войне никогда нет и не будет справедливости.

Самое сложное ждёт нас впереди. Сейчас мы живём на адреналине, в напряжении, на сгрупировании, но мы не можем так долго. Я очень часто видел точки невозврата. А готовы мы ещё больше понести потерь? Вот, например, я не готов. Я готов к тому, чтобы оно заморозилось так, как есть. И не потому, что я предатель, или я не люблю Украину, или не люблю мою землю, вовсе нет. Просто пусть это будет дольше по времени, путь решается любыим путями, любой руганью, договорами-переговорами, пусть это займёт 5 или больше лет, но мирным путём, чем 5 месяцев бойни.

Разговаривал с одной женщиной с востока, спрашивала меня: "Ну что, там в Киеве не могут найти, каким образом победу сделать?" А у неё в Луганске живёт сестра, и мой друг ей говорит: "А вы готовы к тому, что завтра ваша сестра будет убита? Понимаете, что если начнётся наступление, то ваша сестра может и погибнуть?" Они раскрыла глаза и говорит, что нет.

Когда мы понимаем, что такое боль, мы начинаем по-другому мыслить.

В последний раз мы выводили людей из Дебальцево 7 февраля. Я ходил по подвалам и очень много с ними общался. И вот каждый подвал, каждое бомбоубежище - это своего рода сбор определённого контингента людей. Бывает, что заведётся одна овца и она начинает портить всё стадо, тогда люди начинают спрашивать, зачем Украина начала войну и так далее. Их кто-то постоянно подживляет этими сепарскими настроениями. И я видел эти людей, общался с ними, спрашивал у них: "А разве Львов - не Украина? Почему львовянин не может придти на свою землю, а русский или чечен может придти сюда и стрелять? Почему вы видите нас, тех, кто на самом деле помогает и не видите тех, кто враги?" В ответа от них нет, только шипение сквозь зубы. Потому что я привёз им помощь и они её принимают. У меня есть семья, я из центральной Украины, у меня нормальные условия жизни. Я мог бы сидеть дома, но я приехал, чтобы помогать этим людям. А где все эти "гумконвои", которые вроде как пришли? Люди смотрят, как этот уголь, который они добывают, вывозится неизвестно куда, как шахты режут на металлолом и тоже вывозят, как грабят заводы. Я спрашиваю: "Разве вы не видите, кто вас грабит и кто помогает?" И народ таки не видит. Но когда начинаешь с ними разговаривать, у них глаза начинают открываться. Когда у человека эмоция на высоте, то разум очень низко. Потому нам надо очень много с этими людьми общаться и быть очень терпеливыми. Их нужно психологически лечить.

А бывает, заходиш в другое бомбоубежище, а там люди начинают благодарить. Просят: "Ребята, побудьте полчасика, сейчас плов доварится - поедим". Там совсем другая атмосфера. Я обьясняю, что очень спешу, а они просят, но хотя бы кофе выпейте! Люди готовы помогать тебе, чемто поделиться, они хотят радости.

Помню, зашёл в один подвал и говорю: "Давайте мы вас заберём". А мужчины говорят, что поедут завтра, потому что работали 2 месяца и им должны сегодня отдать зарплату: "Вот завтра мы её заберём и поедем!" Я у нихз спросил, уверен ли они, что им её отдадут? Парни ответили, что будут скандалить, если не отдадут. Убедили меня. А 8 числа нас туда уже не пустили. И я страшно жалею, что не был до конца твёрд, что не крикнул на них, как следует. Сейчас бы я их тянул за петельки и громко кричал: "Бегите отсюда, пока есть возможность!" Вот это и есть точка невозврата, когда я до конца не сделал то, что мог сделать.

Одну дешвушку мы тоже очень сильно уговаривали. Ей все соседи говорили: "Да едь уже отсюда, у тебя же ребёнок малый!", - а она говорит: "Да всё, всё, успокойтесь, дайте котлеты дожарю!" А жарила она их около подъезда на костре. Я понял, что для неё вот это "котлеты дожарить" - это время подумать, то есть дайте мне минуту спокойствия, чтобы я чтото решила.

Я вздрагивал каждый раз, когда где-то рядом взрывался снаряд, потому как звон был такой, что резал по ушам. Но я видел людей, детей в том числе, которые уже не вздрагивали, и не потому, что они привыкли к взрывам, а потому, что это уже очень глубокая травма! Сначала можно подумать: какие смелые люди и какой несмелые я. Но эти люди вздрагивают, когда закрывают глаза, они не могут спать. Сколько же времени над понадобится на лечение этих людей! Потому - это только начало беды, беду мы ещё выгребать будем. И нам нужно готовиться к тому, чтобы её принять и с ней справиться. Важно, чтобы Украина не перегорела, не было так называемого профессионального выгорания как волонтёра, как того, кто творит добро. Вот этого всего мы должны не допустить, мы должны сохранить себя.

Но если мы будем надеятся только на власть, мы завтра услышим разочарование, завтра будем кричать: "Ганьба!" И снова начнём делать революции. Но власть не изменится, пока не изменится народ. Пока он останется с теми же самыми принципами, амбициями, тем же самым подходом к жизни. Сейчас у нас просто произошла новая ротация у корыта распределения. Ничего не изменилось. Чтобы изменялось обществр, должно измениться наполнение этого общества - народ. А народ изменится только тогда, когда он начнёт искать новыек принципы жизни.

Я разговаривал с людьми, помогающими армии, и они понимают, что сейчас из позиционируют с машиной убийств. Они говорят: "Нет, мы не этого ожидали. Мы хотели помогать нашей армии, но видим, как народ хочет помогать армии и не хочет помогать мирным людям. Как только мы хотим помогать мирным людям, на нас уже смотрят не так - и это неправильно!"

Наибольшая радость для меня, когда я вижу людей, которым удалось помочь, а они, приехав на новое место, говорят: "Ой, как хорошо, что я уехал!" Вот это то, что будет сопровождать всю жизнь и никогда не забудется! Разговаривал лето с одной женщиной, а она очень образованный и грамотный человек. Приехала с ребёнком и буквально за 2 недели смогла приспособиться к жизни в Киеве. Но перед тем она сидела 2 недели в подвале, пока ей не позвонила подруга и сказала: "Вера, собирай вещи!" Она начала понемногу отнекиваться. Но подруга буквально закричала на её: "Вера, ану бросила всё, ану быстро побежала и собрала вещи. Взяла ребёнка, документы, ценные вещи и вышли на улице - сейчас к тебе подойдут ребята и заберут!" Она по шагам за ней следовала, пока её не увезли. А в Киеве эта женщина пришла в себя и не могла понять, чего она там сидела 2 недели в подвале и не могла голову включить, что бежать нужно. "Какая же я дура!" - сказала она нам. Вот насколько люди травмированы: "Я так благодарна, что на меня кричали! Что меня заставили, и теперь я ещё раз начала новую жизнь". Таких случаев можно рассказывать огромное количество!

Мы контроллируем тех людей, кто расселён у нас по местам - это детские дома семейного типа, приёмные семьи, мы их постоянно сопровождаем, как и беспомощных людей. Жилья на самом деле на сегодня достаточно. Единственное, что в стране бардак, и его никто не мониторит, потому что государство - это такая машина очень грубая и неповоротливая очень, и они решит проблемы, но через полгода, а надо сейчас. Потому, как и во все времена, общество или волонтёрство эффективнее. Проблема в том, что в стране нет консолидации общество и государства. Власть не видит, какой огромный ресурс может использовать, а главное - поставить мудрых людей, которые создадут правильные механизмы сотрудничества и все, тогда оно будет готово работать. Но, к сожалению, никто сейчас этим не занимается. Потому что у государства нет ресурса и власть боится сотрудничасть с общественностью. Давайте выработаем определённые правила игры, и мы как волонтёры готовы подписать их, и если не будем их исполнять - покарайте нас по закону. Мы бы уже давно с мёртвых точек сдвинулись, но не можем этого сделать, потому как нет правил, и каждый делает, что ему хочется. Уже есть проблемы и среди волонтёров: они приходят на круглые столы и кричат: "Это всё мы, мы, мы..." - а это уже гордыня. И если вы пришли за награду, то вы не волонтёры, а если пришли сделать добро, то делайте молча.

Если мы снова станем хамами, то за что мы боролись вообще? За что умирали люди: если мы говорим, что у нас произошла Революция Достоинства, то давайте жить достойно и останавливать всё то, что творится не достойно.

Текст и фото: Вика Ясинская, Цензор.нет.

Источник: Цензор.нет.

*Статья від 15.03.2015р.

Алексей Федченко – служитель церкви «Филадельфия», г. Киев. Волонтер, главаЦентра взаимопомощи «Спасем Украину».